Улыбка вечности - П. Лагерквист

Пер Лагерквист. Улыбка вечности
(краткое содержание)

В далеком мраке иного мира мертвые вели беседу, обсуждая свое положение. Когда говорил один из них, остальные внимали ему, хоть и говорил он, большей частью, о самом себе. Наконец, они решили перейти к делу.

Он из мертвых высказался в отношении живых, объявив, что их излишняя самонадеянность вызывает в нем негодование. Заключается оно в том, что живые считают себя столпами, на которых держится все сущее, но ведь в мире мириады мертвых! Именно они многие тысячи лет мучимы духовною борьбой, как никто другой.

Выступающему мертвому из тьмы возразил еще один, который сказал, что и живые имеют кое-какое значение. Несомненно, их спекуляции на том, что создают мертвые, бессовестны. Но, несмотря на то, что их самонадеянность безмерна, следует отдать должное и им.

Первый выступающий ответил, что, когда он был среди живых, он был весьма важной персоной, настолько важной, что словно рожден был для того, чтобы стать мертвым – ведь важным можно назвать лишь то, что осталось после смерти.

Собеседник вновь возразил ему. Он сказал, что он тоже был значителен при жизни, однако он наоборот, был рожден именно для жизни. Ведь таких, у кого есть настоящий талант жизни о ком говорят, что они действительно жили, совсем мало.

Беседа, по-видимому, приблизилась к концу, однако в этот момент к разговору присоединился еще один мертвый – невысокий толстячок, имеющий маленькие глазки и короткие ножки – такой, какими обычно бывают торговцы. Его имя было Петтерсон, и он как раз и был при жизни торговцем, обожавшим свою торговую лавку, полную аромата кофе и сыра, маргарина и мыла. Его смерть была не из легких, и мечтать о бессмертии ему не приходилось, как и любому, кто провел свою жизнь лишь в завертывании селедки. Да он и не верил в бессмертие. Но Петтерсон оказался здесь, в этой тьме. Он испытывал благодарность за то, он жил, потом умер, а после снова оказался жив.

Другие мертвые тоже начали говорить. Заговорили все: и те, мертвые, жизнь и кончина которых были значительными и полными смысла, и те, чья судьба была самой простой и обычной. Даже предок-дикарь, который жил так давно, что он уже и сам забыл о том, что когда-то жил. Все, что он помнил – это лесные запахи, тоска по которым жила в его сердце.

Среди мертвых, сидящих во мраке, были те, кто, будучи живым, мучился от того, что отличается от остальных. Например, у одного из них отсутствовал большой палец на правой руке. Его жизнь была похожа на жизнь других людей, но он все равно страдал от одиночества. Другому мешало черная отметина на ногте пальца ноги. С этой отметиной он родился, прошел с ней через всю жизнь и умер, и никто не знал о ней, кроме него Все считали его обычным человеком, а он был одинок. Всю жизнь он пытался найти кого-то похожего на себя, но не нашел, так и умерев непонятым.

Во мраке был слышен разговор мужчины с женщиной, которые и здесь тянулись друг к другу. Женщина чувствовала себя счастливой уже потому, что любимый ее был рядом с ней. Однако он счастлив не был, ему казалось, что она не понимала его. Женщина утверждала, что верит в него, но он всю жизнь свою мучился от ее непонимания. Их спор звучал во мраке – они были одновременно и вместе, и врозь.

Был во мраке и такой мертвый, который не сказал ни слова. Он не решался поделиться с остальными историей своей жизни, потому что не хотел показаться им нелепым или ничтожным. При жизни его работой было взимание платы в посетителей общественного подземного туалета и выдача им бумаги. Сам он был убежден, что его работа пусть не особенно значительная, но, тем не менее, нужная, и не видел в ней ничего плохого.

Поодаль от остальных сидели двое мертвых – старый и молодой. Молодой мертвый вел разговор с самим собой, обращаясь к своей возлюбленной. Он клялся ей, что однажды они снова встретятся, когда он приплывет на ее берег, полный аромата лотосов. Старик же пытался объяснить юноше, что его возлюбленной давно нет среди живых. Старик был уверен в этом, потому что она была его матерью. Он был рядом с ней в день ее смерти и держал ее руку. Он знал, что мать долгие годы была счастлива со своим мужем – его отцом, а об этом юноше даже не вспоминала; он едва узнал его по строму снимку. Старик говорил юноше, что жизнь куда больше и важнее любви, однако юноша отвечал – кроме любви, иная жизнь ему не ведома.

Во мраке были слышны и более печальные голоса. Один из них принадлежал человеку, у которого была возлюбленная по имени Джудитта, их жизни прошли на острове, в недрах которого таилось пламя. Как-то раз в горах им повстречалась старуха с одним-единственным глазом, которым она могла прозревать истину. Она сказала, что видит смерть Джудитты, которая придет к ней в родах. Любимый не желал терять ее, поэтому решил к ней не прикасаться, однако, Джудитта была земной женщиной, она отдалась ему, и они поженились. Позже у Джудитты родился ребенок, и она умерла в этот день. Выйдя с младенцем из дому, муж ее увидел, как все его племя воспевает фаллос – символ плодородия. В это время огонь, заключенный в сердце острова, вырвался наружу. Никто не бежал от огня, потому что бежать с острова было некуда. Все продолжали славить плодородие жизни, и в этот миг молодому отцу открылся смысл бытия. Он понял, что для жизни имеет значение только сама жизнь. Да, ей важны и люди, и растения, но каждый в отдельности ей не дорог – воплотившись в них, жизнь с той же легкостью покидает их.

Во мраке зазвучал еще один голос, он говорил неспешно, ясно и беспредельно мягко. Тот, кому он принадлежал, сказал, что он есть спаситель всего рода людского, возвестивший смерть и муки, которые освободят от радостей и страданий земных. Он был посла на землю на короткий срок, в течение которого нес учение о том, что жизнь земная – лишь иллюзия, ожидание будущей настоящей жизни. Он говорил, что его отец – Бог, который послал его в мир земной, чтобы провести жизнь меж людей и принять всю их скорбь на свои плечи. Он также говорил, что его самый лучший друг – это смерть, потому что именно благодаря ей он сможет воссоединиться с Отцом. И однажды люди обрекли его на распятие, а Бог увлек его от глаз людских, укрыв во мраке. И вот он здесь, во мгле, однако он не смог обрести здесь Бога-Отца. Он пришел к тому, что он – всего лишь человек, а скорби жизни не горьки, а прекрасны; они оказались чем-то совсем иным, чем то, что он собирался искупить своей смертью.

Не дав ему договорить, рядом зазвучал еще один голос. Он заявил, что в мире живых он служил метрдотелем в самом шикарном ресторане. Что может быть значительнее, ведь метрдотель – самая сложная и важная работа, требующая мастерства понимания людских желаний. Находясь здесь, бывший метрдотель переживает о том, что в мире живых теперь некому выполнять его работу, ведь вряд ли возможно отыскать ему достойную замену. Он страдает от этого, тревога мучает его.

Мертвые твердили каждый о своем, никто никого не слушал и не пытался понимать. И вот встал один мертвый, бывший сапожником при жизни, и заговорил о том, что жизнь на земле – это полная неразбериха. В чем же истина? Все пытаются  найти, но ничего при этом не хотят знать, кроме самих себя. И продолжают оставаться одинокими. Необходимо попытаться найти то единственное, что сможет объединить всех – Бога! И пусть Он даст им ответ за ту жизнь, которая запутала их всех и сбила с толку.

Слова бывшего сапожника проникли в сердца мертвых, они все вдруг поняли, каким хаосом является земная жизнь. Они осознали, что в жизни нет никакого покоя, никакой стабильной основы. Некоторые из них усомнились, а существует ли вообще Бог? И все решили отправиться на его поиски – ведь отыскать Его было желанием каждого.

И отправились мертвые в путь, и был он долгим. Пока они шли, их становилось все больше и больше, и вот, наконец, они образовали бесчисленное бурлящее и клокочущее множество, которое, тем не менее, постепенно обретало какой-то порядок. Общая идея, объединившая мертвых, помогала им быстро находить похожих на себя: несчастные встречали несчастных, а счастливые – счастливых, мятежники – мятежников, а добрые – добрых, даже те, кто вязали веники – и те встречали себе подобных в этом людском море. И наступил момент, когда они поняли, что многоликость жизни не так уж широка! Раздавался оклик одной группы: «Кто вы?» – «Мы – торговцы Петтерсоны, – слышалось в ответ, – А кто вы?» – «Мы – те, кто имеет черную отметинку на ногте левой ноги».

И вот когда все обрели ясность и во всем, наступил мир и успокоение. Однако мертвые чувствовали себя опустошенными. Хаос и неразбериха исчезли, вместо них появился порядок. Ощущение одиночества прошло – ведь те, кто были одинокими, встретились с миллионами одиноких. Не стало никаких проблем. И стало незачем продолжать поиски Бога.

Вперед вышел какой-то неприметный мертвый. Он сказал: «Да что же такое получается! Все слишком просто – значит, и жить не стоит? В жизни нет никакого секрета, все в ней – всего лишь повторение простых элементов. Незачем и не за что бороться, ибо от каждого из людей останется не более чем горстка навоза для удобрения пучка травы! Но мы не согласны! Мы обязательно должны найти Бога, чтобы спросить с него ответа за жизнь, которую он сотворил столь никчемной!»

Шествие продолжилось. Тысячи лет толпы мертвых двигались в поиске. Пришло время, когда понемногу ими стало овладевать отчаяние. Они собрали совет, на котором были избраны самые мудрые и благородные из них, которых поставили во главе шествия, чтобы они указывали дорогу и смотрели вперед. Прошла еще тысяча лет, и наступил день, когда мудрецы указали на маленький луч света, показавшийся вдалеке во мраке иного мира. Свет казался очень далеким, однако он очень быстро оказался поблизости. Свет исходил от старого пыльного фонаря, под которым какой-то старик пилил дрова. Это удивило мертвых. «Не Бог ли ты»? – задали они старику вопрос, на который старик растерянно кивнул утвердительно головой. «Мы – та жизнь, которую ты создал. Мы претерпели страдания и волнения, мы боролись, но верили и надеялись… Зачем ты сотворил нас?» – спросили мертвые. Старик робко оглядел толпу и смущенно ответил им: «Я – работник». «Это мы заметили» – последовал ответ избранных мудрецов. Сзади начали раздаваться возмущенные возгласы. Старик извиняющимся тоном продолжил: «Я не хотел ничего такого, когда создавал вас». Однако он бросил всех их в пропасть, полную страданий, отчаяния, ужаса и тревог, дав им ложную надежду – старейшины негодовали. Старик повторил: «Я делал так, как мог».

Старейшины кричали, что он же подарил им и радость, прелесть жизни, наслаждение солнцем и счастьем! Старик продолжал повторять, что он сделал все так, как мог. Вопрошавшие были в замешательстве от его ответа, страсти кипели. Они требовали дать ответ, зачем он все это затеял, с какой целью была запущена дьявольская машина жизни? Зачем он сотворил людей такими противоречивыми, почему они одновременно жаждут разнообразия и единения, одновременно хотят простоты и сложности, почему они ищут гармонии, но при этом сами полны отрицанием?

Спокойно старик выслушал их, все еще выглядя смущенным, однако уже не таким смиренным, как вначале. Его ответ был таким: он – всего лишь работник, который трудился день и ночь, не поднимая головы. Он не стремился сотворить нечто сложное, он не искал ни веры, ни сомнений, ни радости, ни печали. Он лишь старался сделать так, чтобы люди не были обречены довольствоваться пустотой, и чтобы для этого у них было хоть что-то.

Что-то кольнуло сердца мертвых, они почувствовали, как старик становится все больше и значительнее в их глазах. И еще они почувствовали, как тепло наполняет их души. Однако стоявшие позади не могли видеть того, что происходит рядом со старейшинами. Поэтому, не желая быть обманутыми, они отправили в передние ряды своих детей, которые тоже шли вместе с ними все это время, спрашивая – для чего Богом были созданы все эти невинные крошки, ведь и они все тоже умерли! Как Бог допустил такое?

Дети не могли понять, что от них требуется; старик казался им забавным. Они обступили его, а он сидел между ними, обнимая их. Играя с детьми, Бог сказал: «Ничего я тогда не думал». Мертвые стояли толпой, наблюдая за Богом, играющим с детьми. В сердце каждого что-то теплело. Каждый почувствовал, что он чудесным образом связан с Богом. Каждый осознал, что Бог – такой же, как они, только более глубокий и большой по сравнению с ними.

Им было сложно расставаться с Ним, а еще сложнее покидать его было детям. Но Бог вразумил их, сказав, что взрослых нужно слушать. И они повиновались.

Шествие мертвых вновь двинулось в дорогу. Люди шли в покое и умиротворении, беседуя друг с другом, словно братья. Все говорили о разном, но смысл всех их разговоров был в одном – в том, что сказал один старик. А сказал он вот что – и эти слова были так просты»! – что он принимает свою жизнь такой, какая она есть. Жить нужно той жизнью, какой она сложится, ибо никакой другой все равно не существует.

Вернувшись в мир мрака, из которого они начинали свой путь, и, поговорив обо всем, о чем они хотели поговорить, мертвые разошлись, отправившись к тем местам, которые были уготованы для них в будущем.